Из глубины

Приверженцы суфизма иногда описывают суфизм как трехчастный подход к Богу согласно хадису — изречению приписываемому самому основоположнику ислама Мухаммаду: "Шариа (путь) — это мои слова, тарика (тропа) — это мои действия, а хакика (истина) — это мое внутреннее состояние" Суфии считают, что шариа, тарика и хакика взаимозависимы. Тарика — тропа, ответвляющаяся от основного пути ислама, путь странника-мистика.

Помимо обломка картины Маковского, который так и не решились продать, не смотря на голодные девяностые, в семье Катюшки была еще одна ценность, украшавшая интерьер с незапамятных времен – три чайника,  раскрашенных под гжель. Большой, средний и маленький. Когда в дом приходили гости, Большой Чайник гордо выставлялся на стол чтобы послужить источником паршивого на вкус, но все же чая-на-всех.

А еще в чайнике хранилась валюта, оставшаяся от продажи привезенной родителями из Германии и тут же «съеденной» машины.

Правильно, где же еще хранить 150 долларов разными купюрами, как не в чайнике. Самое неожиданное после морозильной камеры место. По задумке ни один вор не должен был догадаться.

Обычно сокровище не забывали вынуть из «сейфа» перед приходом гостей, но в тот раз гости пришли так неожиданно, что все понадеялись друг на друга и не проверили, перенесены ли покойные президенты в другое хранилище, или нет. И грузинский чай (черный байховый) был торжественно заварен и испит.

Девяностые были достаточно суровы для того, чтоб не выбрасывать заварку сразу после использования. И ее оставили в чайнике еще на пару дней – вдруг пригодится.

Пара дней превратилась в неделю. В очередной раз понадобились деньги на еду, и было решено «съесть» еще немного неприкосновенного запаса валюты. Родители заглянули в сейф и ахнули. Посреди черной жижи байховых грузинских дров плавали еще не до конца побежденные, но уже изрядно изменившиеся банкноты. Знаменитый доллар, который должен бы выдерживать огонь, воду и медные трубы, стирку в прачечной и взрыв вертолета, в схватке с чаем явно проигрывал. Злая заварка выжрала в купюрах целые куски и окрасила остатки бумаги в  светло-коричневые тона.

Под горестные причитания трупы президентов были отделены от заварки, и далее последовал ритуал натурального отмывания денег. Деньги мыли зубной щеткой, мылом, теплой водицей, пока не стало ясно, что светло-коричневые тона теперь с долларами навсегда. После того как  деньги высохли, оказалось, что кроме нового цвета и дыр с обугленными краями они приобрели еще и хрупкость. Определенно такого вида деньги не приняли бы ни в одном обменнике, и люди были готовы впасть в отчаяние от столь трагической потери. Огромная, несытая жаба зашевелилась в их душах.

И тут Катюшке пришло в голову обратиться за помощью к банку США. В фильмах хвастались, что на родине баксы принимают в любом виде, даже порванными на  клочки. Конечно, сами банки США – далеко. Но у Катюшки были знакомые-выходцы из той далекой и счастливой страны. На них Катюшка отрабатывала свой английский, помогая ходить за покупками.

Выслушав жалобу Катюшки на подлые обменники, не принимающие порченный Священный Бакс, американские друзья возмутились. Как же так? Это же доллар, в любом виде он доллар. Конечно, приноси, мы возьмем деньги с собой, тебе дадим новые, а себе поменяем эти дома.

Сияя от счастья и рассыпаясь в благодарностях, Катюшка выложила купюры на стол. От одной из них тут же отвалился кусочек.

Видавшие многое, но не такое, американцы склонились над бумажками.

- А что с ними происходило?? – спросили американские друзья, когда к ним вернулся дар речи, - Как такое может быть?

Катюшка не смогла признаться им, насколько экзотический чай за 150 зеленых выпили гости, и молча сунула новые купюры в карман.

Их все равно поместили в чайник. Но на этот раз – в средний.

Под боком у собачки Кнопочки возилось двое щенков, родная Тучка и приемный Дымок, найденный человеческими детьми на помойке в костре и притащенный домой, под бочок к новой матери. Кнопа, непомерно толстый карликовый пинчер, старательно вылизывала своих деток и с подозрением искоса посматривала на человеческих, наблюдавших за ней и щенками вот уже несколько часов. Убеждая себя, что будущему маленьких причмокивающих кусочков счастья ничего не угрожает, она продолжала бесконечно вылизывать щенят. Им предстояло подрасти, потолстеть и стать преданными собаками у уже назначенных и ждущих их хозяев.

Будущее человеческих детишек столь четким и определенным не было. Они могли стать кем угодно и пригодиться кому угодно и менять эти планы каждый день.

Катюшка, старшая из детей, планов не меняла. У нее была мечта. В общем-то у всех детей она есть – стать космонавтом, пожарным, генералом, врачом. Катюшка хотела стать дояркой. Да-да, она вырастет, поедет в колхоз, станет передовой дояркой, ее пошлют на ВДНХ и там она встретит передового кудрявого пастуха, как в старых фильмах, и они будут идти по улицам лучшего в мире города и петь песни. Надо сказать, мечта выглядела очень соблазнительно и ни уговоры воспитателей в садике, ни интеллигентные родители-инженеры, ни преподаватели английского не могли сбить девочку с пути истинного.

Была одна проблема – отсутствие коровы для обучения доению. Катюшка, конечно, видела, как это делают в кино, но вживую  с коровой была знакома только издалека.

И вот теперь ее посетила блестящая идея. Перед ней лежал источник молока. Самый настоящий. Пусть меньше коровы и без вымени, но молоко наверняка давал.

- Собака это почто то же, что и корова, - сказала Катюшка сидящему рядом брату, - Надо попробовать ее подоить.

- Это несъедобно, - засомневался брат, - Собачье молоко не пьют.

Катюшка знала по крайней мере один случай, доказывавший, что всякое молоко съедобно.

- Пьют, - она протянула руку и почесала Кнопу за ухом, - Ромул и Рем пили молоко волчицы. А собака это почти то же самое, что волчица. Надо попробовать.

Взрослых рядом не было и их лишенное всякого смысла и логики «это нельзя, потому что так не делают» не могло помешать детям удовлетворить любопытство.

Щенков отодвинули, брюхо Кнопы протерли тряпкой по всем правилам, подставили чашечку из детского игрушечного набора и принялись аккуратно доить, копируя пальцами движения щенков.

Обалдевшая от такой наглости Кнопочка даже не сопротивлялась и покорно дала молоко.

Настоящее, белое, пахнущее псиной молоко.

Катюшка вернула щенков собаке и понюхала чашечку.

- Попробуешь? – спросила она брата, протягивая ему свежие надои.

Брат отрицательно потряс головой. Играть в Ромула и Рема ему резко перехотелось.

Катюшка вздохнула и зажав нос поднесла чашку ко рту.

На вкус молоко было таким же, как и на запах. Оно здорово отдавало псиной, и как Ромул с Ремом, а за ними и Маугли такое пили, было не понятно.

- Не то, - сказала Катюшка, сглотнув и отдышавшись, - Надо искать корову!